Он заслуживает гораздо большего, чем чертов фингал за то, что кричал девушке в лицо. Я надеялся, что Райк сломает ему руку или ногу. Уверен, что Роуз хотела оторванный пенис, но придется довольствоваться этим.

Джулиан поднимает глаза, его нос вспыхивает, когда он снова смотрит на Дэйзи.

— Ты собираешься просто, блять, стоять там?

— Что ты хочешь от меня? — спрашивает Дэйзи.

— Чтобы ты вернула мне месяцы моей жизни, которые я потратил впустую с тобой, тупая дрянь.

Инстинктивно я хватаю Райка за плечи, когда он пытается наброситься на Джулиана. Я слышу, как Ло начинает ругаться из кухни, собираясь ворваться сюда, но Лили забирается ему на спину, чтобы остановить его. Каблуки Роуз стучат в нашу сторону.

— Иди трахни кого-нибудь, кому ты действительно нравишься, Джулиус! — кричит Лорен из кухни. — А, подожди, на этой планете таких нет. Лучше найди кого-нибудь, кто отвезет тебя на Марс, ублюдок!

Райк борется в моей хватке и на секунду поворачивается ко мне.

— Клянусь каким бы то ни было, блять, странным богом, в которого ты веришь, Коннор, если ты не позволишь мне избить его, я набью тебе морду.

Но Роуз быстрее его. Она держит перцовый баллончик, направленный на Джулиана в качестве предупреждения, и толкает его руку.

— Убирайся, — говорит она. — Или я выжгу не только твои глаза.

Джулиан поднимает руки, кожа над его скулой начинает отекать. Он бросает на всех нас последний сердитый взгляд, когда Роуз открывает дверь и толкает его тело в сторону кирпичного крыльца.

— Коннор, — говорит она жестким голосом. — Мне нужно, чтобы ты вывел Джулиана и сказал охранникам, чтобы они внесли его в черный список, пожалуйста.

— Конечно, — я смотрю на Райка. — Если я отпущу тебя, не беги за ним.

Его мышцы всё ещё напряженны.

— Конечно.

Он совсем не убедителен.

Но потом Дэйзи говорит: — Извините, ребята.

Её голос дрожит. Мы все смотрим на неё, даже Роуз, стоящая в дверях. Дэйзи прочищает горло.

— Я должна была сама порвать с ним, чтобы избежать этого, — она кивает и смотрит в пол, её светлые волосы закрывают лицо.

— Нет, — говорит Роуз, — я рада, что мы сделали это — или хотя бы попытались сделать, — щеки Роуз краснеют от чувства вины. — Это наша вина, что мы не закончили то, что начали.

Райк добавляет: — Я даже не могу, блять, представить, чтобы ты рассталась с ним одна. Он бы, наверное...

Он морщится и качает головой, снова выходя из себя. Я представляю себе то же самое. Джулиан говорящий Детка, ну же, не будь такой. Не слушай своих друзей. Мы так подходим друг другу. А если бы она опровергла, он бы, наверное, прижал её к стене и всё равно закричал.

По крайней мере, мы были здесь, чтобы выпроводить его наружу.

Когда я прохожу мимо Роуз в дверях, моя грудь касается её тела, и я встречаю её горячий взгляд, который согревает меня в одно мгновение. Я бы очень хотел сейчас контролировать ситуацию, чтобы она смотрела на меня именно так.

Мой взгляд пробегает по её черному платью от Calloway Couture, короткому на бедрах и с более высоким воротником. И я шепчу ей на ухо: — Я знаю, как возьму тебя сегодня вечером, дорогая.

Я провожу рукой по её бедру, прежде чем опустить её на её задницу, сжимая.

Её дыхание сбивается, а потом я спускаюсь по лестнице к полуобезьяне, которая опрокинула наш мусорный бак.

Я практически чувствую, как Роуз улыбается позади меня.

45. Коннор Кобальт

Я поддерживаю её в своих руках, сохраняя интенсивный ритм. Роуз сидит у меня на коленях, её ноги обвивают мою талию, а я прислоняюсь к изголовью кровати. Даже когда она сверху, я направляю её. Я принимаю решения и выбираю направление процесса. Мои руки цепляются за плоть её бедер, и я вхожу в неё с грубым наслаждением.

Она стонет. Мне кажется, я слышу своё имя в её приглушенном голосе. Она не может говорить, даже если хочет. Я засунул её трусики ей в рот. А её руки связаны за спиной моим кожаным ремнем.

Я перестаю двигаться, и её голова откидывается, как будто она каталась на американских горках последние двадцать минут. И, возможно, так оно и есть. Я попеременно то брал её за талию и маневрировал её телом вверх-вниз на моем члене, то удерживал её неподвижной, пока сам двигался в ней. Моя грудь поднимается и опускается, и я отчаянно пытаюсь игнорировать пульсирующее ощущение в паху. Но я хочу играть с ней, а не просто трахать её до полного подчинения.

— Поп-викторина, — говорю я на прерывистом дыхании. — Одно слово, описывающее то, что ты чувствуешь. Только одно.

Я достаю её кружевные трусики с её рта, и её дыхание становится глубже, будто она пытается поймать воздух, которого ей не хватало.

— Не нужно так драматизировать, — говорю я ей. — У тебя есть нос, чтобы дышать. Или я выебал из тебя все знания по анатомии?

Вместо того чтобы сердито посмотреть, её губы приподнимаются, и её глаза светлеют. Я прижимаю пальцы к её подбородку и поднимаю её взгляд.

— Тебе это нравится, — говорю я, не спрашивая. — Тебе нравится, когда я трахаю тебя так сильно, что твой мозг опустошается от всех этих блуждающих мыслей.

Она покачивается на моих коленях, словно может упасть назад. Я держу её крепче, одна рука ложится ей на спину, чтобы сохранить её в вертикальном положении, а я просовываю пальцы в её ошейник, с силой сжимая его, чтобы обеспечить поддержку её голове.

— Одно слово, — напоминаю я ей. — Даже если оно такое же неуклюжее, как слово член. Прямо сейчас.

Она облизывает нижнюю губу, и мой взгляд следует за движением. Не двигайся, Коннор. Но это сложно. Всё, что она делает, заставляет меня хотеть взять её сильно и быстро. И потом она дает мне ответ одним тихим вздохом.

— Сладострастный.

Мои брови поднимаются.

— Это большое слово.

Она сияет от гордости. О нет, Роуз. Это был не комплимент. Я дергаю её за ошейник, и она наклоняется вперед по моей команде. Мои губы касаются ее уха.

— Ты все ещё мыслишь здраво, — говорю я ей. — Видимо, я не оттрахал тебя достаточно сильно.

Я чувствую, как ее влагалище сжимается вокруг моей эрекции быстрыми, короткими пульсирующими движениями. Её рот должен догнать её тело. Ему не составляет труда умолять меня.

Я пока не двигаюсь. Я позволяю ей намокнуть между ног и извиваться в ожидании, изо всех сил стараясь усмирить свои собственные потребности.

— Одно слово, — говорю я снова.

Мои пальцы впиваются в мягкую кожу её бедра, а затем я скольжу ими, поглаживая ляжку.

— Похотливый, — она произносит это слово невнятно, и её голова откидывается назад, её веки трепещут, когда я снова начинаю двигаться.

Я останавливаюсь после двух коротких движений.

— Одно слово.

Я дергаю за ошейник, и её глаза распахиваются.

— Страсть.

Лучше.

Я отпускаю ошейник и кладу обе руки на её бедра, а затем приподнимаю её со своего члена. Я наблюдаю за тем, как её тело реагирует тревогой. Ему не нравится, что я лишаю ее себя. Когда я опускаю её обратно, заполняя её, я делаю это сильно. Наши тела издают звуки вместе. Плоть о плоть. Мои стоны против её. Хриплое дыхание, заполняющее тишину. Я делаю так ещё три раза, практически насаживая её на свой член.

Возможно, это моя вторая любимая поза. Сразу после той, где я раздвигаю ей ноги, связываю, засовываю кляп ей в рот и оставляю мокнуть и ждать на кровати.

На третий или четвертый резкий вдох я снова делаю паузу, удерживая её в неподвижном состоянии, пока я глубоко внутри.

— Одно слово.

Она не колеблется.

— Блядь.

Так то лучше.

Я снова беру её в свои руки и убеждаюсь, что это последнее слово, которое она запомнит.

Мы разговариваем некоторое время, Роуз лежит на животе, одеяло прикрывает её до талии, а я опираюсь локтем на подушку. Я вожу рукой по её спине, массируя все напряженные мышцы и закрепляю ощущение её бархатистой кожи у себя в памяти.